Эффективно неразрешимый Фичок, Tales from the Borderlands, PG-13. TW: лёгкое насилие Посвящается Серпентария
Рис теряет равновесие и врезается лицом в стекло небольшого журнального столика.Рис теряет равновесие и врезается лицом в стекло небольшого журнального столика. Правой рукой, которая ему более не принадлежит, он хватает себя за загривок, и бьёт (бьётся) головой о столешницу ещё пару раз. - Ёбаный ты мудак, - спокойно, почти ласково говорит Рис. - Я был бы счастлив тебя с корнем из себя выдрать, но это невозможно, и ты сам это знаешь. Джек, ухватывающий свои волосы в карикатурном и аккуратном подобии того, как держит их сейчас Рис, с любопытством приподнимает голову. - Никогда не говори “никогда”, если с тобой Красавчик Джек, кексик! - с преувеличенным пафосом заявляет он и для верности делает ещё пару характерных движений, каждое из которых немилосердно и с силой вплющивает нос Риса в стекло. На третий раз начинается эпистаксис. Ощущение такое знакомое, что Рис чувствует укол ностальгии - как же, чёрт возьми, хорошо быть дома. Он смотрит вниз, разглядывая появившийся на поверхности стола причудливый отпечаток, хранящий знакомые черты. - Твою мать, Джек, - устало говорит Рис. - Ты выбьешь мне последние мозги и застрянешь на целую жизнь вместе с человеком, который пускает слюни и не в состоянии написать своё имя. - Не переживай, - отвечает Джек, но руку отпускает. - По тебе и сейчас незаметно, что ты обучен грамоте. Про слюни он ничего не говорит, и Рис разумно решает не эскалировать. Он с наслаждением опирается спиной на диван. Не откидывается - нельзя запрокидывать голову, кровь не хлещет, но течёт стабильно, заливая рот, шею, ворот рубашки. Рис прикрывает глаза, позволяя себе немного расслабиться, и тут же вскрикивает, подброшенный движением, которого не совершал. Которое Джек совершил вместо него. Коммунальное тело - ад, который всегда с тобой. Протез врезается в многострадальный столик с такой силой и скоростью, что даже ламинированное стекло не выдерживает, сначала трескаясь, а затем, после второго и третьего ударов, разлетаясь на крупные осколки. Когда Рис не сдерживает вопль, Джек хохочет, коротко и зло. Даже удивительно, насколько мелочным может быть человек, ограниченный в средствах - и насколько сильно некоторые могут испортить твою жизнь, если они столь мелочны. Рис обводит языком верхнюю губу. Это не помогает, естественно - кровь очень быстро возвращает территории, с которых её только что оттеснили. - Я ничем не могу тебе помочь, - в сотый говорит Рис. - Я отдал бы вторую руку за то, чтобы выгнать тебя прочь из моей головы, я просто не знаю как. Джек цыкает на него, назидательно качая пальцем. - Ты маленькая пиздливая жадина, - приторно говорит он. - Один из этих больных ублюдков, которые похищают объект своего помешательства и держат его взаперти. Ты как Накаджима, только ещё и тупой. Ты маньяк, Рис. - Ты - маньяк, - устало парирует Рис. - Вот тебе все такими же и кажутся. С Джеком бесполезно вести беседы. Рис говорил и говорил, то объясняя терпеливо, как ребёнку, то срываясь на крик. Джек не хочет слышать и потому не слышит. И всё же, Рис пытается снова. - Твой офис был полностью переоборудован. Твоё барахло уничтожили. Я не знаю, как загрузить тебя в ЦК. Джек раздражённо стонет и щёлкает себя пальцами по лбу (Рис щёлкает себя пальцами по лбу, и пребольно). - Медики, программисты, высший менеджмент - никто не хочет даже выслушать меня. Чудо, что меня вообще взяли назад. Но я работаю с файлами и системами, тупой ты уёбок, может, я найду что-то… - Бла, бла! - Джек раздражённо трёт виски (Рис трёт висок), - Бла! Придумай что-нибудь новенькое, маленький говнюк! Нутром чую, ты меня обманываешь. У меня нюх на отвратительных лживых уёбышей вроде тебя, конченая ты дрянь! Джек опускает руки, и в комнате повисает тишина. Рис ловит себя на мысли, что ему страшнее, когда Джек молчит, чем когда тот орёт и пытается выбить из него всю душу. Сосредоточенное молчание - всегда признак глубоких размышлений. Сосредоточенное молчание Джека может быть признаком скорой смерти самого Риса. Даже находясь в таком положении, как сейчас, Рис не уверен, что хочет идти до конца. - Как у тебя это выходит, - ровно говорит Джек. - Я в твоей сраной голове, я твои мысли читаю, твои маленькие испуганные мыслишки. Почему ты мне врёшь? О, только не это. Рис сглатывает. - Отвечай. - Рука Джека тянется к горлу (рука Риса тянется к горлу). - Что ты скрыл, ничтожество, бесполезная ты паразитическая форма жизни? Пульс Риса ускоряется, дышать тяжело - не до конца понятно, из-за страха или из-за предвкушения ещё одного сеанса асфиксии, на который Рис не давал своего согласия. Перед его глазами против воли мелькает флэшбэк - развалины Гелиоса, ненавистное голографическое лицо, арматура, торчащая из стены… удушье. Глаза Джека моментально расширяются. - Что? - с искренним недоумением спрашивает он. Пальцы правой руки невротически дёргаются и чуть-чуть ослабляют хватку. - Аборт! Аборт операции! - истошно хрипит Рис в пространство, и всё помещение освещается интенсивным красным. Джек пропадает из поля зрения: недоумённая физиономия распадается на пиксели. Рис корчится и встаёт. Подволакивая ноги, идёт к щитку электропитания возле входной двери. Нет того, что человеческое существо не смогло бы вынести. Разница лишь в опыте и скорости, с которой происходит всякое событийное дерьмо. Жизнь относительна, смерть - нет. Опыт мыслящего существа, насколько Рису известно, ограничен его существованием, а значит, всё, кроме смерти, можно вытерпеть. Можно и не вытерпеть, конечно, но это уже полемика. Внутри распределительной коробки - провода, которые Рис ничтоже сумняшеся отодвигает в сторону. Искомое - штекер, идеально подходящий к стандартному разъёму - нащупывается быстро. Не в первый раз. Рис вставляет его в порт на виске и подавляет моментальную дрожь. Это не столько больно, сколько в высшей степени неприятно - как и должен ощущаться электрический разряд, поданный напрямую в кору головного мозга. Совместимо с процессом дыхания, но на этом доступные носителю процессы практически заканчиваются. Кроме того, Рису страшно. Провал был очень близко. Джек всё опаснее, а прогресса никакого - можно сказать, прогресс отрицательный, так как Джек с каждым разом начинает подозревать неладное всё раньше. Несмотря на то, что после очередной загрузки его сознание отматывается к исходной точке - моменту, когда они только-только вновь попадают на Гелиос, искусственный интеллект, кажется, сохраняет кое-какие остаточные данные. С самого начала было понятно, что Накаяма снабдил Джека программой самообучения, но до сих пор Рис не осознавал, насколько продвинутой эта программа была. Когда перекачка данных завершается, Рис устало прислоняется к стене. Ноги отказывают почти сразу, и он съезжает вниз, на пол. - Тревога, отмена, - говорит он. - Протокол В-17, код зелёный. Красный свет пропадает, и ещё пару минут Рис сидит в кромешной тьме. - Визуализация, отмена. Включается свет, и комната моментально теряет всякий лоск - стенные панели превращаются в голый бетон, металлическая обшивка пола заменяет стандартное ковровое покрытие жилых помещений Гелиоса. Только мебель настоящая: сиротливый диванчик с потёртой сиреневой обивкой, стоящий в пустой комнате, и разбитый журнальный столик. Да, с мебелью Рис много натерпелся. Сначала он пытался моделировать её вместе с остальным интерьером; во второй раз попался именно на этом. Хоть Джек и не может осязать, он поразительно параноидален, а значит, и наблюдателен. Он в состоянии соотнести даже незначительное неестественное поведение с вредительским заговором. Не помогает и тот факт, что заговор существует в действительности. Рис смотрит на протез, сжимает и разжимает кулак. С тех самых пор, как он вырвал свою руку, чтобы Джек не смог до него добраться, кибернетика пошаливает. Он почти наверняка повредил разъём, но тут ничего не поделаешь - врачи в дефиците, высококлассные хирурги-протезисты - тем более. Добро пожаловать на Пандору. Кроме того, пеняет Рис, времени на нормальную реабилитацию у него не было. Ни на что времени не было - с тех пор, как они освоили лаборатории Атласа, Рис пытался вернуть Джека уже… около сорока раз. Или больше? Чёрт, нужно заглянуть в протокол испытаний: наверняка он ведёт счёт. Будет странно, если нет. Мизинец замыкает, и Рис, сцепив зубы, удерживает его левой рукой, поджидая, пока перестанет искрить. Потом, когда палец удаётся привести в норму, возвращается к упражнению - сжать кулак, разжать кулак. Спустя полчаса ему начинает чудиться успех. Может, нужно потренироваться? Может, всё не так плохо, и упорная человечья приспособляемость победит сбой в пневматике? Рис вздыхает, встаёт, проходит в маленькую оборудованную кухню. Пока симуляция была включена, вместо дверного проёма можно было увидеть лишь голую стену - в стандартных гиперионских жилых помещениях для рядового персонала кухня не предусмотрена. Рис достаёт глубокую тарелку и палочки для еды. В конечном итоге, учинённый Джеком разгром всё равно придётся прибирать, так почему бы не совместить неприятное и бессмысленное с неприятным и полезным. Рис возвращается в комнату, присаживается на пол рядом с останками стола и тратит невероятное количество времени просто на то, чтобы правильно ухватить палочки. В седьмой раз у него получается, и Рис выходит на новый уровень пытки - старается подцепить ими осколок, а затем успешно перенести его в тарелку. Он теряет счёт времени, но к тому моменту, когда шум отъезжающей в сторону двери выводит его из медитативного ступора, тарелка наполовину заполнена стеклом. Не так уж и плохо по его нынешним меркам. - Какого хера ты делаешь, Рис? - спрашивает Вон, в изумлённом ужасе оглядывающий развернувшуюся перед ним картину. Рис не сразу соображает, что выглядит так, будто собрался пообедать разбитой столешницей - палочки в одной руке, тарелка в другой. Измазанное кровью лицо, наверное, лишь добавляет сюрреализма. - Да, я жру стекло! - радостно говорит он, а потом добавляет сумрачно. - Но это случится потом. Вон прислоняет ладони к глазам. - Ты не сделал этого, - говорит он скорее в качестве протеста. Всё, чего он хотел бы избежать, уже случилось - это и так ясно. - Сделал, конечно, - отвечает Рис невозмутимо. Вону не удастся втравить его в очередной гилт-трип. Рис делает, что должен, что считает нужным и правильным. Он может быть податлив и бесхребетен во многих ситуациях и аспектах, но не в те моменты, когда свято уверен в своей правоте. - Рис, - говорит Вон. Он не продолжает, никаких “мы это уже проходили”, “я беспокоюсь” и “зачем ты снова делаешь это”. Парадоксальным образом, именно такое его поведение заставляет Риса ощутить тщательно избегаемое чувство вины. Вон никогда не читает ему нотаций, никогда не морализирует. Вон - хороший друг, он волнуется за Риса, а ещё он всё понимает. Просто они не в состоянии придти к консенсусу в важном вопросе, а Рис в кое-то веки не может уступить. Вон молча разворачивается и уходит - за полотенцем, не иначе. Так и есть, через пару мгновений раздаётся шум воды: очень скоро Вон осторожно прикасается влажной тканью к лицу Риса. Ощущения божественные. - Спасибо, - едва внятно бормочет Рис. - Рис, - говорит Вон. - Не начинай, - отвечает Рис. - Сегодняшний день был ёбаным, как и любой другой день с Джеком, впрочем. Мне изрядно досталось. Просто. Не начинай. Но Вон уже начал, или Рис начал, если уж на то пошло. Желание оправдываться, мощное и ненавистное, поднимается со дна души и заполоняет сознание. - Он очень много знает, Вон, мы проходили это. Как бы я ни старался, я и вполовину не так талантлив, как Джек. Я не могу расшифровать большую часть здешних программных логов. - Джек не единственный хороший специалист на планете, - говорит Вон, скорее из чувства противоречия. Они снова молчат, натужно и напряжённо. Рису кажется, что он доведён до предела и вот-вот соскочит в неназываемое состояние, имени для которого у него нет. Затем он изо всех сил бросает тарелку на пол; тарелка с осколками бьётся на осколки. Второй раз за сегодня стекло сдаётся под напором металла. - Джек - гений, Вон! - с досадой восклицает Рис. - Местные жители жрут лица своих друзей и считают хорошим тоном треснуть тебя лбом в переносицу! Он отбирает у Вона полотенце и начинает усиленно тереть им лицо. Рис злится, и это помогает не обращать внимание на боль. - Не утрируй, - спокойно говорит Вон. - Тут есть и цивилизованное население. - Наши люди жрут мутировавших крыс, спят вповалку, моются раз месяц и очень редко имеют укрытие от непогоды, - говорит Рис. - А они - самое близкое к цивилизации, что Пандора видела с тех пор, как Афина выкосила Атлас. Не в обиду Фионе и Саше. - Touché, - говорит Вон. - И всё же, есть другие варианты, кроме твоего. Рис горестно вздыхает, суёт руку за пазуху и достаёт информационный буклет, который передаёт Вону. Это - сильно устаревшая брошюра стандартной пропаганды Гипериона. - Оппортьюнити? - говорит Вон. Даже по его тону понятно, насколько скептически он настроен, а ведь Рис ещё даже не начал делиться размышлениями. Рис чувствует страшную усталость. Он не привык к отсутствию единомышленников. Идеологическая сегрегация даётся ему трудом. - Что-то в этом духе, только без трудового рабства, полуденных расстрелов и общей антиутопичности. - Рис машет рукой. - И ты хочешь привлечь к этому Джека? - хмыкает Вон. Рис пожимает плечами. - Он уже построил один город, и получилось у него неплохо. Если контролировать геноцидальные наклонности Джека, результат может приятно удивить даже такого скептика, как ты. Только подумай, Вон. Облагородить Пандору - разве не этого он так яростно желал? Вон смотрит в буклет. Меж его бровей образуется потешная вертикальная складка, которой раньше - пару лет назад - там бы не возникло. Рис задумчиво тычет в неё пальцем. - Я всё понимаю, Рис. Это красивая мечта, - вздыхает Вон. Рис напрягается - Это красивая мечта, но? - говорит он. - Ты хочешь контролировать Джека, но всё, что я видел с тех пор, как ты впервые скачал его себе в мозг, это то, как он контролирует тебя. Прости, Рис, но ты настолько хуёвый манипулятор, насколько вообще предполагает заводская сборка. Из тебя вьют верёвки все, кому не лень; я ещё не видел человека, который при прочих равных не получил бы от тебя всего, чего хотел. А Джек… Джек был тем, кто получил больше всех. Рис облизывает губы и молчит. Даже просто слышать эти слова почти физически больно. - Touché, - говорит он тихо. - Я легковерный, алчный и сентиментальный. - И потому ты мой друг, - говорит Вон. - А не массовый убийца. Хотя, ой, погоди, напомни мне - разве не твои действия привели к смерти миллиона человек? Рис подбирает пригоршню стекла и кидает Вону в лицо, но тот только смеётся. - Я знаю, ты не бросишь этот театр садомазохизма, но пообещай мне кое-что, - говорит Вон, резко посерьёзнев. - Завязывай с экспериментами в полном одиночестве. Тебе нужен бэкап, человек, который научен реагировать в критической ситуации. - У меня нет вариантов, кроме тебя, а ты слишком занят - и это не обвинение. - отвечает Рис, улыбаясь. - Более того, из нас двоих ты приносишь гораздо больше пользы. Я мог бы взять на себя ответственность за то, что натворил, попытавшись хоть как-то облегчить жизнь этим людям. Но я даже в глаза им посмотреть не могу - они мне благодарны, понимаешь? - Да. - Вон кладёт руку ему на плечо. - Подчас чужое преклонение перед тобой хуже чужой ненависти. - Джек знает об этом всё, - отвечает Рис, и Вон согласно хмыкает. Рис тянет руку к его бороде - осколок стекла застрял там и теперь поблёскивает зловеще при каждом повороте головы Вона. - Борода тебе идёт, - говорит Рис, убирая стекло. - Сразу выглядишь старше своих шестнадцати. - Тебе шестнадцать! И бородой тут ничего не спасти, - в тон ему отвечает Вон. - Будешь выглядеть как один из этих юнцов, которые пытаются обрести щетину, дабы выглядеть постарше. - Проповедуй, отче, - говорит Рис. - А ещё лучше, помоги убрать это дерьмо с пола. Они собирают осколки, перебрасываясь ничего не значащими комментариями, и с каждой минутой Рису легчает. По крайней мере, Вон ещё не поставил на нём крест. - Слушай, - говорит Рис, когда они заканчивают. - Сколько раз я пытался вернуть Джека? - Этот - пятьдесят четвёртый, - говорит Вон, ссыпая осколки в утилизатор и отмахиваясь от вытянувшегося лица Риса. - Я могу выглядеть как бандит, но я навсегда сохраню в сердце нежную любовь к учёту. - Аминь, - серьёзно говорит Рис.
Мне очень-очень нравится определение насилия у Княжны. У нее ужасный стиль письма, но я рада, что наткнулась.
Насилие начинается там, где от вас хотят, чтобы вы своими материальными резервами, силами, временем, нервной энергией и прочим ресурсом компенсировали другому разницу между красивой картинкой, существующей в его голове и как-то к вам относящейся, и теми реалиями, сидя по уши в которых, он/а ее себе изобразил/а.
Торчим вчетвером, мы с Надей и трамваи. Тэм рассказывает охуительную историю - мол, бабушка вечно забывала слово "митенки" и заменяла его похожим, но на многих уровнях неоправданным словом МИНЕТКИ, а Тэм всегда стеснялась её исправить, ибо пришлось бы в принципе признавать, что бабушка произносит слово, в котором фигурирует сочетание "минет". Все посмеялись, и Надя тоже.
На следующее утро отбываем к Таше. В сраную рань утра бредём к метро, вспоминаем про минетки, начинаем ржать. И тут Наденька просто отжигает. Надя: Но ведь на самом деле есть такое слово - минетки. Я жду, пока будет punch line шутки, или хотя бы охуительное введение в украинский сленг. Надя: ...это носочки такие вязаные, почти как тапочки. Я /ухающе хохоча с подвизгиванием/: НАДЯ ЭТО НАЗЫВАЕТСЯ ПИНЕТКИ. Занавес.
Мы сейчас пересматривали Мулан, так вот, песню "Вас сюда прислали воевать отцы..." вся наша троица помнит наизусть. Сидели, смотрели и пели, это о х у е н н о
Когда я объяснила создателям аниме, что стигматы от кристаллического типа у Линали на ногах и у Канды на руках никогда не затягиваются, мне ответили "Б-бедняжки..." Я очень удивилась. И в правду наверное так постоянно щиплет... Кристаллический тип, которых хочется помазать кремом.
Даша скинула ссылку на вакансию Личный ассистент CEO
Цитата из: "Есть несколько обязательных требований: я ищу только девушку от 23 до 30 лет, у которой нет мужа, парня, детей, собак, кошек и даже рыбок. Да, я знаю, это незаконно и это дискриминация. Но, во-первых, девушки гораздо сильней мужчин, особенно эмоционально. Никакой парень на справится с такой работой. Во-вторых, если у тебя есть парень или муж, он тебя бросит через месяц работы. А твоя собачка или кошечка умрут со скуки (ниже опишу почему). Кстати, внешность, как ни странно, для меня не имеет никакого значения; мне не нужны студентки, у которых могут быть пары или сессия. Мне нужен человек, который 100% времени будет уделять работе; работать нужно будет не менее 60 часов в неделю. Иногда придется работать 12 часов в день 7 дней в неделю. Иногда придется работать 8 марта, 1 января, 24 августа и в твой День Рождения. Именно поэтому лучше не иметь мужа и собаку; нужно свободно говорить и читать на английском языке. Тебе придется читать очень много умных книг, которые Манн никогда не переведет на русский язык. Тебе нужно будет писать письма на английском языке и общаться с зарубежными партнерами."
...... [8:08:32 PM] Nadya Ostroverkh: бляяяяя я хочу эту работу...... [8:08:34 PM] Nadya Ostroverkh: О_О [8:08:42 PM] speedy rainbow: эммм МММММммммммммммммм [8:08:46 PM] Nadya Ostroverkh: о_О [8:08:54 PM] speedy rainbow: нет ну если ХОЧЕШЬ конечно [8:09:00 PM] speedy rainbow: он там ничо не написал про двух девушек [8:09:07 PM] speedy rainbow: ток про парней, детей и мужей [8:09:09 PM] speedy rainbow: и рыбок!
Подсмотрела в ленте географический флэшмоб. Нужно назвать самый северный посещённый город, южный, восточный и западный. Северный - Выборг (таки севернее Питера гггг) Южный - Будва (Черногория) (вообще пролетом присутствовала в Стамбуле, но аэропорт же не считается территорией страны, верно? х)) Восточный - Екатеринбург Западный - Париж
Посоны, посоны, слушайте чо. Обсуждаем с Наденькой нонкон по борде недописанный, я говорю, печаль-печаль, но мне трудненько дальше ебошить, пока Таша свои части не вписала. Надя предлагает мне подпнуть Ташу, на что я резонно предлагаю Наде самой попробовать безнаказанно подпнуть Ташу. И тут случается